Вторая крупная поездка у меня сложилась по Сахалину в целом. Начало ей положил Дима, пригласив меня съездить в Пильво – в небольшой уютный поселок на берегу Татарского пролива, прозванный сахалинцами их местным Сочи. Примечательно Пильво было красотой природы, орущими сивучами на небольших островках в океане, теплыми водами этого самого океана и малочисленностью народа. Ехать предполагалось на поезде до станции Буюклы, где у Димы жили мама и бабушка с дедушкой, а затем по горной дороге на автобусе через районный центр Смирных, расположенный примерно в географической серединке Сахалина, неподалеку от той самой пятидесятой параллели.
Ночь в поезде прошла нормально, и в шесть часов утра мы с Димой вышли в густой буюкловский туман. Буюклы оказалось довольно-таки большим селом в три тысячи жителей. В нем были школа, магазины и даже кафе для дальнобойщиков, в последнее время пришедшее в запустение из-за отсутствия самих дальнобойщиков. Впрочем, раньше Буюклы были еще больше и красивее. Но в 1980-х годах здесь разразилось наводнение, затопившее аж больше ста домов.



Димина мама Надежда Константиновна попала в Буюклы по тому же сценарию, как многие сахалинцы на Сахалин – из родственников сюда на поселение прибыли ее рязанская бабушка и тюменский дедушка. Теперь она жила в обычном деревенском доме и работала учительницей в местной школе.
Надежда Константиновна встретила нас во дворе. Она оказалась еще очень молодой, стройной и красивой женщиной, завела нас в дом и накормила завтраком. Дом был большим, из трех комнат, длинного коридора и кучи подсобных помещений, с баней, огородом и лаявшим во дворе псом. Димина мама договорилась о нашей поездке в Пильво сама. В этот день туда шло аж два «ПАЗика» - рейсовый и от Смирныховского дома культуры, откуда местные артисты ехали выступать в Пильво на праздновании 110-летия поселка, которое как раз случилось. Надежда Константиновна забронировала нам места, на всякий случай, в обоих автобусах, объяснив всем, что журналисты из Москвы, мы, то бишь, хотим осветить в СМИ сие мероприятие. Мы несколько обалдели от такого расклада, но Надежда Константиновна, уподобившись, видимо, своей революционной тезке, велела нам не робеть, вручила взятые в школьном туркружке палатку и спальники, надавала в дорогу припасов в размере двух рюкзаков и усадила в машину до Смирных.
В Смирных мы ехали около получаса. Сам городок оказался каким-то серым и не слишком приглядным, полностью состоявшим из советских пятиэтажек и деревенских домов. На центральной площади с побитым асфальтом красовалось здание местной администрации, как водится, с памятником Ленину напротив. Около него мы дождались двух Диминых знакомых девушек, сестер Наташу и Надю, собравшихся ехать с нами в Пильво, загрузились в автобус и двинулись в путь.
Наш автобус был рейсовым, но сначала он почему-то поехал домой к водителю, где мы забрали его жену с ребенком, потом вернулся к администрации, постоял маленько и отправился… в магазин, где все желающие закупили продуктов, и только уже потом – в Пильво.
До Пильво нам предстояло ехать три часа. Дорога шла через невысокий горный перевал, а затем спускалась к морю. Впрочем, назвать эту дорогу дорогой можно было с трудом. По словам ехавшего с нами народа, еще в прошлом году в дождливую погоду, кататься по ней никто не рисковал. Теперь же, после «ремонта», она представляла собой глинистую трассу с неглубокими ямами, слегка посыпанную мелкими камешками.
2.



То и дело по пути нам встречались ручьи и маленькие речки с прозрачной водой и с переброшенными через них мостами. Мосты были оригинальными – сбитыми из бревен, на которых, как две колеи, лежало по два настила из досок шириной как раз таких, чтобы проехать. В одном месте мост был разрушен, и мы переезжали речку вброд. На «ПАЗике»! Со стороны это, наверно, интересно смотрелось!
За все время, пока мы ехали, мы встретили только две машины. Деревни нам вообще не попадались, и лишь однажды у дороги возникла лесная делянка. Но, несмотря на отсутствие цивилизации, скучать мне не приходилось. После выпитого джин-тоника Диму постоянно тянуло на природу, останавливались мы в результате раз пять и, как правило, напротив зарослей лопухов.
3.



Так что, пока Дима кормил комаров, я рассматривала росшие в этих зарослях экземпляры. А они попадались что надо – до 70 сантиметров в диаметре!
Наконец, мы прибыли в Пильво. Им оказался небольшой поселок среди высоких сопок с серыми одноэтажными деревянными домами и бараками.
4.



5.



Как только мы в него въехали, на дорогу перед нашим «ПАЗиком» выскочил мужичок в свитере и в резиновых сапогах. Он замахал руками, а затем резво вскочил на подножку остановившегося автобуса и широко улыбнулся.
- Кто здесь журналист из Москвы? - спросил он, оглядывая публику.
«Тьфу ты!» - подумала я.
- Она! - указал на меня Дима.
- А я председатель сельского собрания Костиков Николай Васильевич! – представился мужчина. – В общем, в случае проблем обращайтесь ко мне!
Я его едва успела поблагодарить за заботу, как он так же резво выскочил из автобуса, а мы поехали дальше. Впрочем, тут мы совершили стратегическую ошибку. Дальше автобус пошел вдоль берега моря, отъехал от поселка на пару километров и остановился. Как оказалось, все, кому было надо, уже из него вышли, пока мы знакомились с Костиковым, а тут друзья и родственники водителя решили организовать стоянку для себя.
В печали мы тоже выгрузились из автобуса и стали пробовать ставить на берегу палатку.
Дима рубит колышки.
6.



Берег в этом месте был песчаным, а сразу от него начинались скалы. Палатка же являла собой творение чьей-то гениальной мысли. Она была круглой, каркас крепился снаружи, для кольев имелись петли, но, как все это соединялось, стало для нас полнейшей загадкой. Начался дождь. В общем, после получасовой возни я поняла окончательно и бесповоротно, что с палаткой нам не совладать. Но возвращаться в Пильво на «ПАЗике» и просить у Костикова убежище было уже невозможно – в нем организовался «пикничок», и водитель выпил. Единственным вариантом оставалось идти в поселок пешком, но с вещами несколько километров… Мда-а!
Вдруг из автобуса высунулась жена водителя.
- Вас Наташа зовут? – спросила она меня. – Заходите в автобус, выпейте с нами, а потом решите, что делать!
«От таких предложений в такую погоду, в общем-то, не отказываются!» - подумала я, и мы с Димой прошествовали в «ПАЗик». Ну, а наши девчонки решили поизображать из себя трезвенниц и остались мокнуть под дождиком.
В автобусе, кроме всего прочего, нас накормили бутербродами, опросили о жизни в Москве, а особенно быстро возлюбивший меня водитель, не обратив внимания на суровые взоры жены, даже пригласил на ловлю крабов, запланированную на сегодняшний вечер. Жизнь стала явно налаживаться, но подумать о поселении нам все же стоило, и мы вскоре решили выдвигаться в Пильво. Но, как только мы ступили из «ПАЗика» на землю обетованную, на горизонте показался «УАЗик» местной дорожно-патрульной службы. Броситься грудью к нему на капот мне не составило большого труда, «УАЗик» остановился, и высунувшийся из него страж порядка поинтересовался, что нам надо, после чего с ветерком доставил нас в центр поселка.
После 50 граммов договариваться с Костиковым о ночлеге стало проще простого. Пошли мы к нему с Димой и попросили, чтоб он нас куда-нибудь пристроил. Костиков сказал, что лично я могу жить у него в доме, но, услышав, что в одиночестве заселяться к нему я не желаю, в корне поменял решение и предложил рассмотреть вариант расположенного неподалеку лагеря Смирныховского интерната, куда нас могут заселить в любом количестве. Через пять минут вместе с ним мы на том же «УАЗике» ДПС уже ехали в сторону лагеря, который находился чуть дальше стоянки привезшего нас в Пильво автобуса. Представлял он собой две огромные палатки для мальчиков и для девочек, стол и глинобитную печку во дворе, воспитательниц и, собственно, мальчиков и девочек лет 13-14 отроду.
7.



Пока Костиков пошел договариваться о нашем ночлеге с начальником лагеря, жившим с семьей в ста метрах от самого лагеря в отдельной палатке, вечно бдящие воспитательницы попросили меня показать журналистское удостоверение. Подсунула им свое рабочее, сказав, что газета находится в нашем подчинении. Воспитательницы удовлетворились. Через пять минут вернулся Костиков и сообщил, что начальник лагеря требует предъявить меня. Пошли к нему вместе.
Начальником лагеря оказался весьма интеллигентный мужчина приятной наружности по имени Виктор Дмитриевич Якунин. Свой интернат, в котором он был директором, он вывозил в Пильво уже двенадцатый год. И это давало плоды – дети после отдыха становились гораздо бодрее и веселее, лучше учились и меньше страдали! Насчет нашего ночлега в лагере он был не против, сказал воспитательницам быстренько организовать нам места в палатках, а Костиков в придачу велел лагерному водителю микроавтобуса нас всячески опекать и возить, куда пожелаем. На сей оптимистической ноте он отбыл, а мы занялись своим благоустройством и подготовкой к выдвижению на празднование юбилея поселка.
Пильво с нивхского языка переводилось, как большое поселение. Теперь в этом поселении жило около пятисот человек, а из культурных заведений имелись клуб и магазин в деревенской избе. Местная мэрия являла собой деревянное здание типа барака, с закрывавшейся на висячий амбарный замок дверью. До Смирных из Пильво официально ходили рейсовые автобусы, но как такового расписания у них не было, поэтому ходили они по мере необходимости, а точнее, по мере накопления желавшего двинуть туда люда, примерно несколько раз в неделю. Иногда в Смирных ездила санитарная машина. Она принадлежала жившему в Пильво фельдшеру и тоже при оказии отвозила народ в райцентр.
110-летие поселка, разумеется, здесь было мощным юбилеем. Отмечать его решили на улице у стен клуба, дабы внутренний его интерьер не разгромили по завершении праздника местные разгулявшиеся подростки. Импровизированную сцену украсили воздушными шариками, тут же повесили плакат: «Пильво – 110 лет», а перед сценой установили две длинные деревянные скамейки для зрителей.
8.



9.



Действо началось с того, что на сцену пригласили самого важного гостя – главу Смирныховского района. Глава бодро поздравил всех с праздником и, как водится, пожелал процветания. Народ, за что-то уже несколько лет его не любивший, вяло поаплодировал. Потом на сцену вышел глава Пильво. Этот речь зачитал по бумажке, но аплодисменты получил более дружные! А затем началось самое интересное: представители пильвенской администрации стали поздравлять и одаривать подарками старейших жителей поселка, молодых мам, юных местных дарований и т.д. и т.п.
10.



Правда, больше всего я прониклась, когда они сами себе вручили чайный сервиз! Это было сильно!!! Официальная часть закончилась песнями и плясками коллективов художественной самодеятельности из Смирных и Буюклы. Примерно в это же время откуда-то вдруг повеяло жарившимися шашлыками, и я, устав смотреть на потертые народные костюмы плясунов, пошла на запах. Шашлык жарили неподалеку от клуба. Очередь за ним стояла, надо сказать, значительная, и я уже, было, хотела развернуться и уйти, как вдруг появились Костиков на пару с главой поселка и велели отоварить меня без очереди, а глава поселка до кучи пообещал дать мне завтра интервью!..
А потом у клуба начались танцы. И мы, поглядев минут десять на трех танцевавших бабулек и одного нетрезвого деда и доев шашлык, отправились осматривать пильвенские достопримечательности.
Ближайшей из них оказался висячий мост через впадавшую в Татарский пролив речку. Речка была широкой, а мост длинным, сбитым из бревен и с высокими перилами из металлического троса.
11.



Река.
12.



При ходьбе по мосту он сильно качался, а при входе на него висел нарисованный гуашью плакат-побратим тому, что был на сцене у клуба: «Пильво – 110 лет! Поздравляем!».
13.



Разумеется, поздравить с праздником пильвенцев мы тоже планировали. И для этого Дима еще в Буюклы приобрел три литра пива себе и девчонкам и, поскольку к пиву я никак не отношусь, маленькую бутылочку коньяка мне. Но теперь коньяк в одиночестве у меня категорически не шел, хотя у остальной компании с пивом отношения вполне сложились и вскоре все их запасы были исчерпаны. Для пополнения было решено топать в деревенский магазин, а продолжить банкет на пляже у вод Татарского пролива, благо, что дождь закончился.
В общем, были закуплены еще полтора литра пива, потом еще два… И мне, честно сказать, мероприятие переставало нравиться с каждой минутой все больше и больше. Мало того, что я в трезвом виде чувствовала себя в веселившейся компании, прямо скажем, не очень, так еще девчонки просто «вдохновляли» своими разговорами. Милые, добрые, хорошие девчонки, но уже было по два литра пива на каждую и, буквально через каждый глоток – конкретный трехэтажный мат. Говорили они на нем и все тут, свой язык, понимаешь!
В конце концов, я, мягко выражаясь, подустала и, оставив компанию на бережке, пошла фотографировать окрестности. Со мной отправилась Надя, младшая из девчонок. Ей было 18 лет, и она то ли училась, то ли собиралась поступать в какое-то местное заведение.
- Слушай, Надь, - начала я. – Вот, скажи мне, тебе лично материться так уж прямо необходимо? Тебе ж самой только хуже от этого: умного нормального мужика найти сложнее, работу приличную тоже...
- Да ладно тебе, - ответила Надя, - я привыкла!
Эх!
Фотографировать мы ходили интересную скалу, выступавшую над морем в виде двух острых зубцов. По Надиным словам, называлась она здесь, извиняюсь, «Ф…к Ю».
14.



Из моря и из реки, мимо которой мы опять прошли, рыбаки доставали сети, была горбушевая путина, и на каждом метре сетей висело по одной-две рыбины. А вдоль всего берега стояли машины, палатки, горели костры. Народ, приехавший в Пильво на выходные, оттягивался по полной!..
Надя уговаривала меня пойти со всей честной компанией на дискотеку. Начиналась она у пильвенского клуба в восемь часов вечера. Вообще, поначалу у меня тоже было желание посмотреть, как развлекается местный люд, но теперь я уже, в принципе, разобралась, как именно он развлекается, и желание мое поиссякло. Тем не менее, Надя меня-таки уговорила, и к восьми часам мы прибыли к клубу. Постепенно начал собираться народ. Все были не старше 22 лет, а наши современные фильмы о деревенских нравах явно отдыхали. Скорее, тут разворачивался гротеск на эти фильмы.
Поначалу народ здоровался и знакомился, весело болтая на мате, потягивая пиво и выясняя, кто откуда. А потом появились два смирныховских мачо – всерьез и реально первые парни на деревне, точнее, в городе, потому как искренне считали себя городскими (Смирных – это город!), и местные девчонки взялись активно с ними кокетничать. Один из них был в доску пьяным и еле ворочал языком. Второй же оказался Надиным кавалером и тоже был хорош, правда, чуть меньше первого. Оба были пострижены ежиком, одеты в тренировочные штаны и китайские куртки, а у кавалера к тому же все передние зубы были металлическими. Надя игриво отводила взгляд, когда он на нее взирал, но тут вдруг на велосипеде подъехала еще одна девушка. Девушка была красивой и веселой. Звали ее Света. И вот, Света, недолго думая, бросила свой велосипед, и повисла на Надином кавалере. «Сейчас будет скандал», - подумала я. Но ничего подобного не произошло. Все также мило продолжали болтать, включая саму Надю.
Постояли еще минут десять. Дискотека не начиналась. В конце концов, ждать мне абсолютно надоело и, решив, что ничего нового я для себя все равно не открою, я удалилась.
На утро мне рассказали, что мероприятие обошлось без драк, милиции было больше, чем участников, а наши девы порознь с рассветом вернулись в лагерь. Надю, правда, чуть было не забрали стражи порядка.
- Что случилось? - спросила я у нее.
- Я чуть не подралась! - ответила она.
- С кем? С той Светой?
- Нет, с другой девкой!
- С какой еще девкой? Зачем? - совсем обалдела я.
- Она два раза Светку толкнула, а Светка беременная!
- А ты-то тут причем? Светка же твоего парня увела!
В ответ молчание.
- Драться зачем?
- Наташ, - вмешался Дима, - тут все просто. Чуть что не так, сразу в морду. И парни, и девушки!..
Потом я спросила у Димы, почему бы девчонкам не прекратить это все? Не поехать в город, найти там себе сносную работу? Оказалось, что их вполне все устраивает и так. Да, многие местные даже школу не закончили, пьют все, включая девчонок, та же Светка не знает, от кого беременна. Но тут у них дом, родители какие-никакие, пусть хоть алкоголики. А в Южно-Сахалинске одна дорога – на панель! Они же не умеют ничего, а город заманчив!..
Что же касается меня, то, уйдя с дискотеки, я отправилась в лагерь. До лагеря предстояло идти километра три. За океан садилось солнце, светя последними лучами через низкие дальневосточные облака.
15.



16.



17.



Когда же я добрела до автобуса, привезшего нас из Смирных и стоявшего теперь на полпути от лагеря, навстречу мне бросился еще поутру возлюбивший меня водитель. Конечно, после всего употребленного за день ловлю крабов он не осилил, зато любил теперь меня еще крепче. Мой рюкзачок мигом оказался в автобусе, а я сама – сидящей у костра с чашкой вареных чилимов на коленях. Правда, надо отдать должное, что жена водителя особенно не возрадовалась моему появлению, но, будучи женщиной интеллигентной, скромно молчала и лишь бросала то на него, то на меня свои суровые взоры. Уйти я пробовала раза три. Но водитель настаивал, чтобы я осталась ночевать именно у них. Ситуация стала принимать крутой оборот, как вдруг из темноты возник Дима, ставший моим спасителем. Дискотека ему надоела, и он шел домой. Наткнувшись же у автобуса на меня в такой чудесной компании, он тоже отведал чилимов, а после того, как я с горем пополам уговорила водителя, что приду завтра, под белы рученьки сопроводил меня в лагерь.
В лагере все было спокойно. Для детишек специально у самого моря разожгли большой костер, и все, отужинав, расселись вокруг него на длинные бревна, где стали, как водится, слушать страшные истории, отгадывать загадки и петь хором песни. Я немного посидела с ними и ушла спать.
Ночь прошла сносно. Было в меру холодно, но не в меру жестко – да, силы мои, видимо, были уже не те, что прежде! Просыпалась я всего только раз от какого-то шороха и шепота одной из девочек:
- Тетенька! У вас есть фонарик? В палатку кто-то лезет!
Фонарика у меня с собой не было, и я посветила мобильником. Мимо нас по своим делам шла мышь! Я быстро выключила мобильник, шуганула мышь и сказала:
- Никого нет! Показалось, наверное!
К счастью, девочка мышь не заметила. А то мне среди ночи только народной паники не хватало!
...Проснулась я около семи часов утра. Все еще спали, а на улице мужчина, исполнявший роль лагерного кострового и сторожа, топил печку. На море началось волнение и, завидев меня, мужчина велел мне побдить за печкой, а сам пошел на берег собирать листья выброшенной волнами морской капусты.
18.



19.



Примерно через час появился Дима, и мы, позавтракав, решили не дожидаться, пока встанут наши девы, и слазать на Коврижку. Коврижкой называлась расположенная неподалеку и бородавкой выступавшая в море гора. Сверху она была плоская, а по форме напоминала указанное выше хлебобулочное изделие. На ее вершине стоял маяк, а рядом с ним какая-то атомная фиговина, за счет которой он работал. Фиговина уже давно излучала радиацию, на ней висел соответствовавший значок и подходить к ней ближе, чем на 25 метров, не рекомендовалось.
20.



Коврижка была горой невысокой, но коварной. Снизу она состояла из аргеллитовой сыпучки (сухой метаморфизованной глины), по которой лезть было, в принципе, сносно, а выше шла трава. Склон при этом был до безобразия крутой. В общем, дойдя до травы, я приуныла. К счастью, где-то с середины горы какой-то добрый скалолаз повесил металлический трос, ведший до самой ее вершины, и, хватаясь за него, жить становилось легче. Тем не менее, я останавливалась буквально через каждые десять метров, а когда, наконец, добралась до верха, поняла, что счастье есть!
На вершине, пока я приходила в себя, Дима решил исследовать атомную фиговину. Внешне она напоминала обычную будку, а внутри… В общем, когда Дима вернулся, то сказал, что внутри она уже была абсолютно разбита, так что, если учесть, что маяк до сих пор за счет нее работал, то, скорее всего, радиацию будка излучала уже гораздо дальше, чем на 25 метров. Мы решили подобру-поздорову спускаться. И, к моему удивлению, это оказалось гораздо проще, чем карабкаться вверх!
К моменту нашего прибытия в лагерь девы встали и удалились к ближайшему ручью на умывание. А когда вернулись, мы решили запечь на костре курицу. Девчонки, правда, норовили сделать это прямо в лагере, на глазах у изумленной публики, так сказать, но после моего грозного восстания, мы все-таки отошли в сторонку.
21.



Курица удалась на славу! А после употребления оной я, оставив всех предаваться нирване под лучами пильвинского солнышка, отправилась обозревать окрестности. По слухам, где-то за Коврижкой располагался заброшенный японский кирпичный завод. К нему-то я и решила держать свой путь.
22.



Сразу за Коврижкой моему взору открылась большая бухта с плотным слоем выброшенных из моря водорослей на берегу. Ступая по ним, как по матрасу, я продвигалась к ее противоположному концу, где уже на песке стояли палатки, сплошь увешанные листьями сушившейся морской капусты, а на кострах отдыхавший народ варил уху и свежих чилимов. Сколько мне предстояло идти до завода, я не ведала, поэтому моим первым вопросом к народу стал вопрос о его местонахождении.
23.



- Э-э-э! – протянул мужчина в плавках. – Туда километра три-четыре идти! К тому же скоро начнутся скалы, а сейчас прилив, и через них не перебраться!
Скоро и впрямь начались скалы.
24.



Сначала я вполне успешно прыгала по выступавшим в море камням, но потом передо мной предстала практически вертикальная стена, преодолеть которую могли попробовать разве что только альпинисты со спецснаряжением, и мне пришлось поворачивать назад.
25.



26.



А на обратном пути моему взору вдруг предстал сбегавший по скале очень красивый водопад. Как я его не заметила, когда шла сюда, я до сих пор не могу понять! Но водопад был так красив, и появился так неожиданно, что я некоторое время стояла и молча взирала на него…
27.



К лагерю я вернулась около пяти часов вечера. Меня сразу же отловили местные ребятишки и наперебой ввели в курс дела, что Дима с девчонками уже ушли к автобусу и просили мне передать, что будут ждать меня там. Ушли они в ужасном переживании, что я так надолго загуляла и не успею теперь к отъезду.
Хм! Надолго – не надолго, но вчера водитель мне ясно дал понять, что отъезд в Смирных сегодня планируется не раньше 18 часов! Тем не менее, я решила подсуетиться и, возблагодарив всех за предоставленный ночлег, быстренько пошла к автобусу.
Гневные лица я увидела еще издали. Особенно гневалась жена водителя. Как потом рассказал Дима, она даже стала подбивать всю честную компанию уезжать без меня. Добрая женщина! В результате ее все-таки уговорили дождаться, по крайней мере, 18 часов, но свое «фе» она мне все же высказала. Без двадцати минут шесть мы выехали в Смирных.
28.



По дороге все помирились. И сахалинский народ вовсю мне вещал о своих бедах. Самой главной печалью для них было то, что с января 2005 года наша доблестная Дума запланировала приравнять Сахалин по погодным условиям к Хабаровску и лишить сахалинцев всех северных надбавок. По мнению депутатов, раз летом здесь бывает жарко, и растут грибы, то и зимой, наверняка, не холодно. Логика «налицо», однако народ рассказывал, что зимой на Сахалине постоянно бушуют бураны, и даже в Южно-Сахалинске порой выпадает под три метра снега. Снег этот на дорогах, как правило, утрамбовывается, и по нему ездят машины. А когда по весне он начинает таять, то сперва обычно делает это снизу. В результате автомобили частенько проваливаются в него, как в карстовые воронки, и их приходится эвакуировать, даже джипы не всегда проезжают. А бывает, что буран затягивается на несколько дней, и тогда хоть из дома не выходи! Короче говоря, помыслами депутатов народ был сильно огорчен и озабочен.
На прощание меня пригласили заезжать еще. Автобус остановился неподалеку от дома, где жили девчонки, и мы на секундочку зашли к ним в гости. Дом у них был двухэтажным многоквартирным и деревянным, лестница и перила в подъезде тоже деревянными. И, честно говоря, таких домов я уже давно не видела и думала, что их уже везде давно посносили. Ан, нет! В городе Смирных он стоял, да к тому же не в единственном числе!
Назад в Буюклы нас доставил на машине Димин отчим. Надежда Константиновна к нашему приезду истопила баню, и мы по очереди в нее сходили. Мое же посещение сего мытейного заведения ознаменовалось отключением света во всем селе, включая и само заведение. Как оказалось, свет в Буюклы отключали регулярно из-за неуплат. При этом было неважно, кто за него платил (как, например, Надежда Константиновна), а кто нет – выключали всем! Не платили же в основном алкоголики, коих здесь набиралось добрых пол-села. Сначала, правда, лишить света кардинально попытались исключительно приверженцев вышеупомянутого зелья, перерубив им все кабели. Но они оказались ушлыми и измыслили конструкцию под названием «гусак» для получения бесплатной электроэнергии. Провода, ведшие к дому, буюкловские алкоголики теперь просто-напросто крючком цепляли к проводам общего энергоснабжения, другими словами, к линии электропередачи. И все!..
Через полтора часа свет снова дали, и Дима быстренько собрал вещи и отбыл на железнодорожную станцию, чтоб ехать в Южно-Сахалинск. Его поезд отправлялся около двенадцати часов ночи. А мой, в северный поселок Ноглики, который я решила тоже почтить визитом, шел ранним утром следующего дня, поэтому я, послушав истории Диминого дедушки о его боевых подвигах, отправилась в сторону кровати.
29.

---------------------------------------------------------------------------------
Мои другие рассказы из путешествия по Дальнему Востоку, Сахалину и Японии:
2004 год, июль:
Александровск-Сахалинский. "Каторжные мы..."
Невельск. Город-ленинец
Суровое озеро Буссе
Сахалинские деликатесы
Про Сахалин и сахалинцев
День сурка или "Горный воздух"
Водопады Быкова
Озерный край. Тунайча, Изменчивое и другие
Южно-Сахалинск. Столица рыбки-острова
Сахалин с первого взгляда: по пути от Холмска до Южно-Сахалинска
Тот самый Ванинский порт
Комсомольск-на-Амуре. Молодость, поросшая травой, а также о том, как я на бичевозе через Сихотэ-Алинь ехала
Хабаровск. Брат московского брата
Владивосток. Порт интернациональной дружбы
Фотообзор: Рыбка-остров, островитяне и их соседи