Еще в прошедшее воскресенье мы с Антоном решили сходить на Театральный фестиваль "Сезон Станиславского". На него к нам в город съехались представители лучших европейских театров со своими спектаклями. Правда, большую часть этих спектаклей, наверное, стоило бы отнести к рубрике "Другой театр", так как на массовых театралов они явно не рассчитаны. Но мы-то как раз любим все необычное, поэтому и отправились в Кузьминки на спектакль "Счастливые дни Аранхуэса" Венского театра - Burgtheater Wien. Тем более, что его сценаристом выступил Петер Хандке - тот самый, который был сценаристом "Неба над Берлином", а режиссером Люк Бонди, коий уже давно получил титул "главного волшебника европейской сцены".
Посмотрели. И честно говоря, остались в недоумении. Нет, если копнуть, то, конечно, можно почувствовать и химию игры, и диалоги о высоком и несбывшемся, и оценить регулярное отнесение к классике - к Теннессе Уильямсу, к Антону Чехову, к Эдит Пиаф, что, кстати, не удивительно, так как главная актриса спектакля Дорте Лиссевски за роль Бланш в "Трамвае "Желание" получила высшую театральную премию Австрии, Люк Бонди ставил Чеховскую "Чайку", а Петер Хандке в оригинале написал эту пьесу по-французски. Но, в целом, что-то уж больно наворочено, отчего, на мой взгляд, потерялся весь шарм ностальгии воспоминаний о случившимся...
Сюжета у пьесы практически нет. Двое предаются воспоминаниям. Весь спектакль, который идет без антракта почти два часа, звучит только их диалог. Они рассказывают друг другу о лете. Она - о чувствительности и чувствах, о любви и порывах, о мести и покое, а он - о кисло-сладком вкусе дикой смородины, о домике земледельца рядом с королевским дворцом, о пчелах и стрекозах, о фейерверках из семян недотроги в детстве и о белых цветах вьюнка. Она страстно, сексуально и с надрывом (не зря премия за роль Бланш, ага!), а он агрессивно и холодно, как будто бы пытаясь убедить ее в том, что дикая смородина имеет право на существование ничуть не меньше всех ее прежних влюбленностей в разных мужчин. На первый взгляд, эти двое кажутся совершенно разными, но...
В чем-то мои ощущения от спектакля пересеклись с ощущениями от "Вина из одуванчиков" Брэдбери, которого я читала еще в старших классах школы. Правда, когда я спросила об этом Антона, он сказал, что не видит ничего общего. Но мне кажется, что грусть и ностальгия по ушедшему, сбывшемуся и несбывшемуся есть как раз в обоих произведениях, и там, и там они идут красной нитью через весь сюжет. Хотя в "Счастливых днях" все настолько спорно и наворочено, чересчур аллегорично и импрессивно, что удовольствие, которое можно получить от этой самой ностальгии воспоминаний, на мой взгляд, как я уже говорила, сильно блекнет.
Обычно мне бывает интересно после спектакля послушать мнения зрителей в фойе, которыми они делятся друг с другом. Чаще всего они бывают совершенно разными. Но в этот раз, увы, я не услышала ни одного положительного:
"Я понимаю, почему они играют без антракта. Если бы был антракт, то во время него ушло бы ползала и им было бы стыдно".
"Спасибо, конечно, но больше меня на такую авантюру не подбивайте!"
"Интересно, кто-нибудь назовет этот спектакль лучшим за последние время, хи-хи-хи".
Хотя публика, конечно, тоже разная бывает. И, порой, некоторые высказывания зрителей действительно производят не меньшие впечатления, чем сам спектакль.
После услышанного со сцены слова Иншаллах с ряда позади нас шепотом раздалось:
- Слушай, а что такое иншаллах? Ты не знаешь?
- Не знаю. Может, сорт смородины?
Занавес.
:)