Точнее, двоюродного деда, брата моей бабушки по папиной линии, пропавшего без вести во время Великой Отечественной войны - Агеечкина Ивана Фроловича. В бабушкиной семье было пятеро детей. Пропали без вести оба ее брата - Иван и Василий. Она пыталась искать их всю жизнь, но, увы...
Честно говоря, я тоже уже давно была уверена, что найти их нереально. Слишком много лет прошло, а у бабушки не было почти никакой информации о них. О Василии никакой вообще. А Иван, по ее словам, вроде бы закончил какое-то военное училище, получил какое-то невысокое воинское звание, а перед самой войной приезжал к ней в гости в Щелково, где она тогда жила, и сказал, что его отправляют в Белоруссию. Место она тоже запомнила: "Город Минск, Черные дороги". И всё! Судя по всему, пропал он в начале войны, потому что никаких писем ей от него не приходило. Потом, когда после войны она пыталась его найти, то получала лишь отписки: "Пропал без вести"...
И еще ей однажды приснился сон. Оба ее брата, оборванные, несчастные, пришли к ней в дом и попросили хлеба. Она побежала на кухню: "Сейчас-сейчас!" А когда вернулась, увидела лишь их спины, они медленно шли куда-то в даль, в пустоту...
Бабушка почему-то была уверена, что Иван и Василий попали в плен и остались в Германии или где-то еще за границей. Сначала тревожилась, ведь могли бы прислать весточку. А потом уверилась в том, что они погибли... Ох, как же она оказалась близка к истине.
Совершенно случайно, благодаря одной моей френдессе frosya_hod, я попала на сайт ОБД "Мемориал": http://obd-memorial.ru/html/default.htm Увы, раньше я о нем не слышала. Всего лишь вбила фамилию, имя и отчество Ивана (а больше я и ничего не знала о нем) и... В общем, друзья, это уже потом я сидела и подробно изучала полученную информацию, углублялась в детали, искала статьи. А тогда мне хватило нескольких минут, чтобы узнать, что Иван действительно попал в плен, был увезен в Германию в концлагерь Шталаг IV B (Н 304) Цайтхайн II и погиб там 9 января 1942 года. Вариантов быть не может: фамилия Агеечкин не особо распространная, место рождения в документах совпадает, имя и отчество отца - Фрол Васильевич - тоже, а в одном из документов даже указана фамилия матери - Илюшина и крестик напротив: она умерла, когда моей бабушке было 6 лет, а Ивану - 4.



Судя по документам, Иван был призван в армию 24 ноября 1939 года Щелковским РВК и попал в плен в самый первый день войны. Видимо, это случилось действительно в Белоруссии. Местом пленения считается некое Семятыче - какой-то маленький городок на территории Польши. Я так думаю, что, скорее всего, их всех уже пленными привезли туда, и в этом самом Семятыче зарегистрировали, поэтому оно и названо местом пленения. Ну, а дальше дорога была в лагерь Цайтхайн, что был построен специально для военнопленных рядового и младшего сержантского состава под Дрезденом. Ивану тогда было 22-23 года - точно мы не знаем, когда он родился, а дата рождения в документах разная: то 12 мая 1919 года, то 12 декабря 1919 года, то, вообще, 1918 год.
Я потом нашла информацию об этом Цайтхайне II. Несмотря на то, что построили его для военнопленных, по сути своей, это был настоящий "лагерь смерти". Я много читала о концлагерях, в которых содержали евреев, этот лагерь был таким же, только для военнопленных разных национальностей, но, прежде всего, для наших советских. Хотя позже туда стали привозить и евреев тоже.
Но самая тяжелая жизнь военнопленных в Шталаге была именно в 1941-1942 годах, когда туда попал бабушкин брат. Я не знаю, выжилл ли кто-нибудь из этого лагеря, попавший туда одновременно с ним? Что-то я сомневаюсь...
"В 1941-1942 годах Шталаг IV B Цайтхайн II служил центральным приемочным и распределительным лагерем для вновь прибывающих советских военнопленных военного округа IV. В общей сложности в Цайтхайне умерло около 25-30 тысяч советских военнопленных. Причиной их смерти были прежде всего недостаточность питания и катастрофические санитарные условия.
В июле 1941 года туда были доставлены первые советские военнопленные. После регистрации, медицинского обследования и гигиенической обработки они в начале были размещены под открытым небом.
Территория была лишь окружена забором из двойной колючей проволоки. Не было ни бараков, ни палаток для размещения пленных. Защищаясь от непогоды военнопленные вначале выкапывали себе землянки. Строительство жилых бараков, латрин, кухней и колодцев началось только тогда, когда для этого в распоряжении стало достаточно военнопленных.
Нехватка колодцев и вытекающая из этого нехватка воды заставила пленных пить из луж. В этих условиях быстро распространялись отеки от голода, скорбут и хронические поносы, что дополнительно ослабляло обессиленных от тяжелых боев и длительного этапирования пленных. Нехватка туалетов, умывальников, защиты от вшей приводили к ужасным гигиеническим условиям.
Это способствовало разражению эпидемий дизентерии, брюшного и сыпного тифа, жертвами которых в 1941-1942 годах стали тысячи пленных в Цайтхайне. С декабря 1941-ого по март 1942 года из-за эпидемии сыпного тифа лагерь находился под карантином. Если до начала карантина в лагере находилось еще 10677 пленных, то после его снятия в апреле 1942 года их осталось лишь 3729. В лагерь во время карантина никто не прибыл".
А Иван умер как раз 9 января 1942-ого... и был похоронен уже на следующий день.
К сожалению, у нас где-то потерялась фотография Ивана. Она точно была, я помню, как он выглядел, но... сейчас нам не удалось ее найти.
Это фото военнопленных Цайтхайна как раз тех лет.
2.



Правда, есть еще другой документ, где указывается, что он умер 9 апреля 1942 года. Но с датами могли всё напутать. Мне кажется, что 9 января все-таки ближе к истине.
В этом же документе можно увидеть фамилию его мамы, написанную по-немецки, имя и отчество отца, откуда он родом и многое другое.
3.



А еще есть вот такой документ. Оказывается Фрол Васильевич - отец Ивана тоже очень активно искал его после войны и обращался в разные инстанции. Для меня это было новостью. Дело в том, что после смерти жены - матери моей бабушки, Фрол Васильевич женился еще раз. Причем, как-то быстро. Но его новая жена не приняла его детей от первого брака. Мало того, вскоре они вместе куда-то переехали. Старшая бабушкина сестра Фекла буквально сразу после этого уехала в Щелково и устроилась там на фабрику (ей было где-то 12 лет), бабушку отправили в детский дом, Василий и младшая сестра Анюта, которой тогда было года полтора, остались в деревне... А еще я сейчас вспоминаю, что бабушка рассказывала, что Фрол вроде бы все-таки взял с собой кого-то из детей, мальчика. И по всей видимости, это был как раз Иван...
Так вот, бабушка за такое на отца тогда очень обиделась и больше с ним никогда не встречалась, не общалась и не знала даже, куда он тогда уехал из деревни, и где жил. Но оказалось, что даже когда Иван отправился учиться в военное училище, он с отцом отношения поддерживал, писал ему письма. Последнее письмо он отправил ему из Уречья Минского района Белоруссии 12 июня 1941 года. Оказывается, что Фрол Васильевич в то время жил в селе Сима Юрьево-Польского района Владимирской области. Вот, куда он переехал! А ведь он и похоронен может быть там...
Строка 7.
4.



Теперь в Цайтхайне есть мемориал памяти погибших в плену. Мне очень хочется съездить туда.
5.



Кладбище советских военнопленных. Правда, насколько я поняла, его сравняли с землей. Или, может, я ошибаюсь...
По документам, Иван похоронен на участке 409, блок I, ряд 3, либо по другому документу в ряду 7.
6.



И еще один крышесносный момент. На сайте Мемориал, где я нашла всю информацию, она относится к разделу "Донесения, уточняющие потери". Мы стали выяснять, что это значит, и оказалось, что в организациях, которые после войны занимались поиском пропавших без вести, буквально уже в 1948 году вся информация о том, что они попали в плен, уже была. Эти документы передали в СССР американцы. Но, так как в октября 1941 года Сталин издал указ, по которому все попавшие в плен, приравниваются к предателям Родины, было решено не доводить до родственников сведения о том, что их нашли. Вот, поэтому и бабушке и ее отцу, все время и приходили отписки: "Пропал без вести".
7.



А потом я попыталась найти и второго бабушкиного брата - Агеечкина Василия Фроловича. О нем, как я уже говорила, вообще, не сохранилось никакой информации. Но, когда я на сайте ввела просто его имя... в общем, по-моему, я тоже его нашла... Агеечкин Василий там оказался вообще один. Я вспоминаю, бабушка рассказывала, что он был младше Ивана на год-полтора (вроде бы). По документам, тот Василий, которого я нашла, родился 18 августа 1919 года. Если считать, что Иван родился в 1918-м, то сходится. Правда, его местом рождения значится какое-то Московское, а не Афанасово Калужской (в то время Орловской) области, как у Ивана. Он тоже погиб в плену в Германии, в лагере Оберхаузен, неподалеку от Дюсельдорфа 23 июня 1943 года.
Кроме этого документа и документа ниже, переведенного на русский язык, о нем не сохранилось никакой информации.
№ 841.
8.



Похоронен на городском западном кладбище Оберхаузен Райландпфальц, участок 58, могила №178.
9.



Как он туда попал? Был ли вообще военнослужащим, или его туда угнали вместе с другими гражданами? В 1941-м ему был 22 года. Значит, по идее, уже воевал... Но Оберхаузен не был лагерем для военнопленных, хотя я знаю, что они попадали и в обычные контрационные лагеря, даже в Освенцим.
10.



На этом фото видны люди в пилотках. Я не ошибаюсь?
11.

Нас всех немного смущает то, что местом рождения у Василия стоит некое Московское. Что это вообще? Село с таким названием я нашла лишь в Ставропольском крае...
Но у меня есть такая версия, основанная на том, как это делалось в Освенциме, о котором я очень много читала. Ведь среди документов Василия на сайте нет такой же лагерной регистрационной карточки, как у Ивана. А в листе о захоронении даже не указано его отчество. Предположим, что, когда его привезли в лагерь, он был серьезно ранен или болен. Ведь таких людей туда привозили массово. В таком состоянии он мог постоянно терять сознание, приходить в себя лишь на какие-то мгновения. Если предположить, что было именно так, то в какой-то момент, когда он пришел в себя, те, кто был рядом, такие же пленные, как он сам, могли спросить, как его зовут, дату рождения, откуда он? Ему тогда было почти 24 года. Вряд ли в таком возрасте представляются по имени и отчеству. Скорее всего, он бы сказал только имя и фамилию, правда? А Московское - может, имелось в виду Московская область, рядом с Москвой. Ведь то Афанасово, где он родился, по большому счету, действительно недалеко от Москвы. А потом, когда его уже привезли в лагерь, он мог просто уже не приходить в себя, и все его данные там могли записать со слов тех, кто ехал с ним. В Освенциме так делалось сплошь и рядом.
Но это все, конечно, догадки и предположения. И наш ли это Василий Агеечкин, как теперь узнаешь?..
Вот такая у нас семейная военная история.