Конечно, пробыв в Уганде чуть более десяти дней, я не могу претендовать и не претендую на полную объективность этой заметки. В ней я лишь попытаюсь рассказать о своем личном впечатлении об угандийцах, об укладе их жизни, о традициях и обычаях, которое получили мы с Антоном за время нашего путешествия по стране. Добавлю, что кое-что из всего этого нам до сих пор кажется фантастическим и малореальным, но, тем не менее, Африка и удивительна тем, что она в корне отличается от всех прочих континентов.
Первым, что нас поразило, едва мы ступили на земли Уганды, было то, что кругом были только чернокожие.



Не смейтесь! Мы, конечно, не ожидали увидеть страну с белым населением, но, зная, что почти полвека в Уганде был британский протекторат, все-таки думали, что белые здесь остались в значительном числе. Ан, нет! За всю поездку, не считая туристов, мы встретили буквально нескольких европейцев.



Однако, к иностранцам угандийцы, как нам показалось, относились вполне нормально. Даже мзунгу, на прежний манер, например, нас называли совсем не часто. Хотя, по их поведению и было заметно, что о себе они довольно-таки высокого мнения.
Первое знакомство с угандийцем у нас произошло еще в аэропорту. Это был наш таксист, согласившийся доставить нас до отеля в Энтеббе за 15 долларов. О нем я рассказывала в одной из моих предыдущих заметок. Когда мы доехали до места, таксист вместо 15-ти стал требовать с нас 20 долларов, при этом доказывал с честными глазами, что именно о такой сумме мы и договаривались. Можно ли судить по поведению одного таксиста об общей черте характера у угандийцев в целом? До путешествия в Африку я с чувством бы стала доказывать, что по одному человеку обо всех не судят. Однако, нажиться на туристах, как показал наш опыт, местные жители в Уганде очень даже не прочь. А, по словам Романа, прожившего там уже больше пяти лет, угандийцы вообще, порой, "готовы удавиться и за сто шиллингов" (1 доллар = 2500 шиллингов). И мы потом ни раз встречали подтверждение его словам. Причем, обманывать нас они пытались настолько наивно и смешно, что все негодование от того, что они вообще пытались это делать, у нас тут же улетучились. Например, будучи на водопадах Сипи на востоке Уганды, мы договорились в отеле о такси, которое за 40 тысяч шиллингов должно было довезти нас до городка Мбале в нескольких десятках километров от водопадов. Разговор состоялся утром, и я вспомнив случай с аэропортовским таксистом, специально переспросила пару раз: не возрастет ли случайно цена к вечеру? Меня уверили, что, конечно же, нет. Но когда мы вернулись в отель вечером, и уже были готовы отправляться в Мбале, к нам подошел тот же юноша и с тоской и честностью во взгляде начал уверять, что именно сегодня, вот прямо несколько часов назад в Сипи резко выросли цены на бензин, и теперь нам придется заплатить за такси на 10 тысяч шиллингов больше! И ведь был уверен, что мы поверим!



Не менее мощно отличился наш водитель Асея, который возил нас по Уганде первые два дня. Роман выделил ему денег, думая, что мы не сможем их поменять в аэропорту, так как прилетели поздней ночью. И Асея эти два дня платил сам за бензин и за входы к разным достопримечательностям. Когда же наступил расчетный час, он в нашем присутствии предъявил Роману список, по которому он нас разве что только девочками и мальчиками не обеспечивал! Там значилась не только еда, но даже лодка, которую мы нанимали без его участия, чтобы покататься по Нилу. На что Асея надеялся, мы так и не поняли. Со всеми нашими аргументами он бесспорно соглашался и удрученно кивал. А за обман был послан Романом в даль светлую и заменен другим водителем - Ричардом, который нас не обманул ни разу.
Кстати, замечу, что честные угандийцы, помимо Ричарда, нам тоже попадались, хотя и гораздо реже "наивных". Так, если продолжить тему нашего извоза, то в том же Мбале водитель бода-бода - так в Уганде называют мотоциклы - вез нас на окраину города около получаса всего за три тысячи шиллингов, которые попросил сам, и не потребовал потом никакого бакшиша.
И все-таки главной национальной чертой угандийцев я не могу назвать ни жадность, ни желание обмануть. На мой взгляд, их главная черта - это всеобщая расслабленность, медлительность и неторопливость, переплетенные воедино. Именно поэтому опоздать куда-нибудь на час-полтора для угандийца считается в порядке вещей. А опоздение на полчаса к таковому даже не относится. Первое время нас это жутко доставало. Договоришься так о встрече на три часа, приходишь, как дурак, к трем, ждешь-ждешь, а твой визави появляется в четыре. В крайнем случае, он скажет ни к чему не обязывающее "сорри", но чаще вообще промолчит и сделает вид, что пришел вовремя. Потом мы уже привыкли к такому раскладу и назначали встречи с поправками. Надо, чтобы угандиец пришел в три, назначаем встречу на два. Все равно, по его мнению, два часа - это все время от двух до трех. Кстати, если опаздывали мы, то угандийцы ничуть не обижались и принимали это, как совершенно нормальное явление.
Я долго ломала голову над тем, как же при таком раздолбайстве угандийцы ходят на работу с фиксированным по времени рабочим днем? Честно говоря, ответ на этот вопрос я так и не нашла. Но зато узнала у Ричарда, что продолжительность официального рабочего дня в Уганде составляет аж 12 часов. И теперь я подозреваю, что работодатели, делая его таким длинным, как раз и учли предрасположенность работников к извечным опозданиям.



Но неторопливость жителей Уганды проявлялась не только в опозданиях, она проявлялась практически во всем. Например, мы неоднократно сталкивались с нею в кафе, где просить официантов или поваров поторопиться было абсолютно бесперспективным занятием. Обычно для того, чтобы выжать два стакана сока из арбуза или манго, им требовалось 20-30 минут. А на приготовление ужина уходило часа полтора, а то и больше. Так, когда мы отдыхали несколько дней на озере Набугабо, мы вообще заказывали обед на завтраке, а ужин на обеде, и то к определенному времени повара приготовить их несколько раз не успевали и просили нас прийти попозже. Ну, и, конечно, апофеозом всего была история на завтраке, которая произошла с нами там же на озере Набугабо. Стоит заметить, что практически везде, где мы останавливались, завтраки входили в стоимость номера отеля. Правда, были они обычно очень скромны и разнообразием не отличались. На них подавались тосты с маслом и джемом, фрукты, растворимый кофе или чай из пакетиков, а также молоко и кипяток, которые всегда имелись в изобилии. Кроме того, на заказ делали яйца. Чаще всего - омлет, но иногда официанты интересовались, как именно нам приготовить яйцо - пожарить, сварить, вкрутую или всмятку? И вот, на Набугабо, уже в самом конце нашего путешествия, когда омлеты мне вусмерть надоели, я на вопрос, какое яйцо мне подать, ответила, что вареное всмятку. Официантка приняла заказ, но через десять минут вернулась и с извинениями сказала, что сварить яйцо они не могут. "Почему?" - спросила я. Ни за что не догадаетесь, что она ответила! Оказывается, "Это очень долго!" :))



Впрочем, если повара что-то готовить явно не хотели, то отнюдь не всегда они в этом честно признавалась. Например, в хостеле в национальном парке "Королевы Елизаветы", куда мы зашли перекусить перед водным сафари, я решила отведать десерт. Что это был за десерт, я так и не поняла, но он значился в списке блюд дня, написанным мелом крупными буквами по большой доске, стоявшей перед входом в заведение. На нашу просьбу его принести, официант кивнул. Но прошло 10, потом 20 минут, потом полчаса, а десерта все не было. Когда же мы спросили, где же он и когда будет, официант в недоумении уставился на нас широко раскрытыми глазами, как будто слово "десерт" до сих пор не слышал никогда в жизни, и усиленно стал делать вид, что не понимает, о чем мы ему толкуем. Тогда Антон подошел к доске и ткнул пальцем в строку, где этот десерт значился, но официант по-прежнему "не понимал". В конце концов, у него о том же спросил Ричард на местном наречии, но тоже ничего не добился. Как мы потом решили, наверное, на кухне готовить эти десерты поварам было в тот момент просто лень.
Кстати, похожая история произошла с нами и на озере Набугабо. Там мы заказали чай, но нам ровно через полчаса принесли кофе. У парня с подносом мы поинтересовались: почему, собственно, он принес кофе, а не чай? "Чай?" - повторил он за нами. Спросили еще раз. Парень снова прикинулся, что в английском не бель меса не понимает и опять переспросил: "Чай?". И так несколько раз, хотя днем по-английски он отлично шпарил.
Но, в целом, угандийцы никаких особо негативных эмоций у нас не вызывали. Они показались нам вполне доброжелательными и общительными людьми, всегда готовыми помочь и подсказать, как куда пройти, если нам это было необходимо. Кстати, за все время путешествия мы практически нигде не встречали хелперов, нищих и попрошаек (исключением было два случая в столице Уганды - Кампале и в племени пигмеев, но об этом я расскажу позже). И даже когда мы сами давали деньги тем, кто, на наш взгляд, в них очень нуждался, их не редко принимали со степенной гордостью, чем безусловно заслуживали наше уважение.
Малыш из обеспеченной семьи. Путешествует с нами на лодке по национальному парку "Королевы Елизаветы".



Тем не менее, даже несмотря на то, что среди стран Африки по уровню дохода на душу населения Уганда занимает далеко не самое последнее место, назвать ее развитой и процветающей особо язык не поворачивается. Из производств мы встречали цементный завод, завод по производству Кока-Колы, а также чайные, кофейные и банановые плантации, урожаи с которых обычно идут на экспорт.
Чайные плантации.



...



Бананы.



...



Кофе.



Например, свой выращенный кофе угандийцы пьют в исключительно малых объемах, так как просто не любят этот напиток, не умеют его правильно готовить и предпочитают кофе растворимый или вообще чай. Но, на самом деле, экспортируемый из Уганды кофе очень неплох. Мы купили себе несколько упаковок, и теперь не нарадуемся, выпивая каждое утро по чашечке этой прелести. Что же касается полезных ископаемых, то с ними в Уганде тоже особо не сложилось. Лишь недавно в окрестностях озера Альберт геологи нашли нефть. Но будут ли ее тут добывать или нет, по-моему, до конца еще и не решили, так как залежи "легли" аккурат на часть территории национального парка "Мёрчисон Фоллс", который за счет иностранных туристов сейчас приносит не хилый доход. В общем, экономисты пока занимаются подсчетами, что выгоднее: оставить парк парком или закрыть его для туристов, лишиться приносимых ими денег и начать разработку нефтяных месторождений.
Кстати, я не удивлюсь, если угандийцы придут ко второму решению. Во время нашего путешествия по Уганде как раз шла активная предвыборная президентская кампания. И Мусевени - бессменный президент Уганды вот уже более 20 лет, который, между прочим, снова победил на февральских выборах и остался на своем посту, выступил с идеей устроить на водопаде Мёрчисон - на том самом, в частности ради которого в "Мёрчисон Фоллс" и приезжают десятки тысяч туристов, электростанцию! Ну, а от строительства электростанции в национальном парке и до начала разработки месторождения нефти не далеко.
Хотя не могу сказать, что Мусевени поддерживают поголовно все граждане Уганды. Например, в выборах принимали участие десятки, если не сотни кандидатов, и борьба шла не шуточная. Мы путешествовали по стране примерно за месяц до выборов, и было заметно, как кандидаты были готовы чуть ли не перегрызть друг другу глотки. Их портретами были обклеены в буквальном смысле все стены и поверхности во всех населенных пунктах Уганды, включая даже двери и окна собственных автомобилей и все остановки любого транспорта.



Часы на главной площади Мбале.



Когда мы заехали в небольшую деревеньку народности багишу в нескольких десятках километров от Мбале, то там внутри глиняных хижин мы тоже увидели предвыборные портреты. Я не знаю, осознанно ли украшали ими жители деревни свои жилища или просто вешали их там на стены для красоты, но факт остается фактом.



Правда, кандидаты в ходе предвыборной кампании не только массово клеили свои портреты, где ни попадя. Некоторые из них, например, раздавали в деревнях майки со своим изображением. А учитывая то, что довольно-таки не хилый процент сельских жителей живет в Уганде очень бедно, и им, порой, бывает нечего на себя надеть, я уверена, что эти кандидаты среди ими же обеспеченного майками деревенского электората пользовались не малым успехом. Другие, как водится, пускались в обещания. К примеру, построить дороги или провести в деревни электричество. И даже завозили туда деревянные столбы. Но, как нам рассказала жена Романа Оливия, такое в Уганде бывает перед каждыми выборами. После выборов столбы либо так и остаются лежать неустановленными, либо их успевают поставить, а электричество откладывается до лучших времен, то есть, до следующих выборов. Третьи кандидаты старались привлечь на свою сторону городской электорат и пытались его всячески развлекать. Так, в Кампале в один из дней (причем, в будний) они организовали концерт, который продолжался аж до четырех часов утра на одной из главных площадей столицы. Я не знаю, как на него отреагировали избиратели, но мы с Антоном точно были готовы придушить его организаторов, ибо окна нашего отеля выходили как раз на эту площадь, а музыка всю ночь громыхала с такой силой, что мы даже с трудом слышали друг друга, находясь в номере с закрытыми окнами! Да-да, я нисколько не преувеличиваю!
Примерная зарплата в Кампале у офисных служащих, как рассказал нам наш водитель Ричард, сейчас составляет максимум 600 тысяч шиллингов (350-400 долларов), официанты в кафе и отелях получают до 400 тысяч. В остальных более-менее крупных городах страны эти цифры достигают 300 и 150 тысяч шиллингов, соответственно. В деревнях народ обычно выращивают все свое и часто бывает даже так, что денег не видит, так как ведет прямой товарообмен. То есть, один вырастил поле кукурузы, собрал урожай, часть забрал себе, а излишки поменял на необходимые ему овощи у соседа. Впрочем, в крупных деревнях примерно раз в неделю устраиваются рыночные дни, и крестьяне часто привозят что-то свое на рынок, продают и покупают другую еду или вещи. Максимум в месяц они обычно могут наторговать на восемь тысяч шиллингов (пять-шесть долларов), но этого бывает достаточно, чтобы прокормиться.
Деревенский рынок.



Правда, в деревнях мясо, как правило, едят только на праздники, ежедневным же рационом служат овощи: кукуруза, бананы, кассава - клубневое растение, похожее на нашу картошку, только немного сладковатое.
Женщина торгует кассава.



Из кукурузной муки часто готовят пошо - очень густую кашу, или жарят початки на углях. А из несладких бананов - главное национальное блюдо под названием матоке. Для этого бананы сначала варят, затем делают из них пюре, а потом иногда обжаривают, но чаще едят сразу в виде пюре. На мой вкус, получается жуткая гадость.
Пошо - белое снизу на тарелки, матоке - желтое слева.



Но, в принципе, если матоке есть это со специально приготовленными рыбой, курицей, печенью, мясом или хотя бы овощным соусом, которые тут называют стью, то более-менее ничего. Стью подают в отдельной глубокой тарелке. Рыба, мясо, овощи плавают там в довольно-таки густом соусе и внешне блюдо напоминает суп. Но на вкус оно более насыщенное, ароматное, приправленное множеством специй и, на удивление, не острое и не противное. Часто, кроме матоке, к нему подают еще большую тарелку риса. Я стью ела пару раз, а Антошик подсел на него знатно и заказывал в едальнях довольно-таки часто.



Впрочем, стью было не единственным угандийским блюдом из мяса. Еще мы заметили, что здесь имело широкое распространение, например, дина - фарш и мелко нарубленные куски говядины, приготовленные с бобами и другими овощами. Мы не редко видели, как дина заказывали местные горожане в кафе. Но, пожалуй, вторыми по популярности блюдами в Уганде были все-таки блюда гриль - когда рыбу (исключительно телапию, пойманную в местных озерах) зажаривали на огне целиком, часто не только с головой, но даже вместе с чешуей, а курицу (всегда жесткую, с накаченными мышцами и явно пасшуюся все свою жизнь на подножном корму) разделывали перед приготовлением примерно на четыре части. Подавали гриль с рисом или с чипсами, то есть с картофелем-фри. И эти блюда пользовались самой большой популярностью среди иностранцев. Правда, от нашего гриля они тоже здорово отличались - прежде всего, тем, что и рыба, и курица всегда были безукоризненно свежими и абсолютно точно не накачены никакими добавками, гормонами и консервантами.
Рыба.



Курица.



Ну, и закругляясь с кулинарной темой, я не могу не упомянуть о фруктах и о свежевыжатых соках из них. Кроме бананов, самыми распространенными в Уганде, как нам показалось, были манго, папайя, арбузы, обалденно вкусные ананасы и маракуйя, которая здесь на английский манер называлась фруктом страсти. Из всех этих фруктов свежевыжатые соки делались буквально в любом кафе, стоили они сущие копейки, а потому и пили мы их регулярно и с огромным удовольствием.
Фруктовый салатик.



Ну, а в целом, как и на любую другую страну, на Уганду семимильными шагами вовсю наступает глобализация. Это видно по многим параметрам. В первую очередь, по продаваемым товарам: кока-коле, чипсам.



Дешевому китайском ширпортребу (например, Антон ради прикола за 270 рублей в переводе на наши деньги прикупил на рынке в Мбале китайские джинсы с лейблом Обамы на заднем кармане, от которого до сих пор в восторге все угандийцы).
Майки с Обамой.



Так, встретить мужчин в национальной одежде теперь можно разве что в деревнях, да и то далеко не всегда и не везде. Я уже не говорю о совсем необычной одежде, которую угандийцы носили еще около 50 лет назад, и которую они традиционно готовили из коры фикуса. Кору снимали, отмачивали, отколачивали, подвергали ее еще каким-то процедурам, высушивали, разглаживали, и в результате она становилась и по цвету, и по текстуре очень похожей на тонкую кожу, из которой и шили себе наряды.
Фикус - паразит. На этом фото он как бы оброс своей корой дерево целиком.



Коричневая накидка на коленях у женщины сделана из фикуса.



Но чаще из коры фикуса теперь делают полотна для картин, которые затем продают туристам.



Сейчас же угандийцы в основном одеваются на европейский манер - в джинсы, брюки, футболки, сорочки. Женщины пока что еще более колоритны. Некоторые и в городах продолжают носить платья невообразимо ярких или пестрых расцветок особого, африканского фасона с высокими рукавами, образующими остро торчащие вверх плечи.



На голову женщины надевают нечто вроде оригинально завязанных по принципу тюрбанов таких же ярких платков. Но так одеваются в основном угандийки среднего и старшего возраста.



А молодые девушки опять-таки предпочитают европейский стиль, и СМИ их вполне в этом поддерживают. Мы сами видели в местных газетах публикации статей, где даются советы городским девушкам, как, к примеру, одеться модно, красиво и современно за 50 тысяч шиллингов. И действительно, судя по фотографии девушки рядом со статьей, она была одета вполне модно и красиво.
Манекены рядом с одним из магазинчиков в окрестностях Джинджи.



Молодые деревенские девушки.



Мужчины в деревне на территории национального парка "Королевы Елезаветы".



Еще.



Городские.



Но все-таки отличия в стиле одеваться здесь есть. Так, мы часто видели, что, несмотря на жару 25-30 градусов и жуткий солнцепек, когда хочется максимально раздеться, мужчины наоборот натягивали на себя свитера, жилетки, рубашки с длинными рукавами и черные закрытые туфли. При этом, они обливались потом, но такой наряд мужественно терпели, ибо он был моден, современен и соответствовал европейскому офисному стилю.



Женщины же часто щеголяли опять-таки в черных закрытых туфлях на высоких каблуках. И это ерунда, что ходить в них приходилось по пыли и битым тротуарам, что каблуки быстро стирались и ломались, а сами туфли покрывались мощным слоем пыли уже через несколько десятков метров. Главное - так было модно!
Впрочем, одевались так тоже далеко не все. Все-таки большинство и мужчин, и женщин в городах носили сандалии или шлепанцы, а в деревнях вообще часто ходили босиком.



...



Наступает на Уганду глобализация и посредством транспорта. Как обычно бывает в таких странах, отечественное автомобилестроение здесь не развито, а потому в страну вовсю импортируются иностранные автомобили. А так как движение в Уганде левостороннее, то чаще всего - это праворульные машиные из Кореи и из Японии, хотя парочку "мерседесов" мы тут тоже видели. По качеству и пробегу автомобили разные. Есть и убитое вдрызг старье, есть и довольно новые джипы и микроавтобусы, которые даже часто используются, как междугородние рейсовые маршрутки.
Маршрутка.



Частные автомобили.



...



Для ведения своего бизнеса иностранцам в Уганде тоже, похоже, постарались создать весьма приличные условия. Например, налоги для них тут точно такие же, как и для местных. Так, за открытия отеля надо заплатить всего лишь 200 долларов в год плюс 5-10 процентов с прибыли. А есть и такие виды бизнеса, в которых по угандийским законам первые год-два или пять налоги вообще не платятся. Но, как я уже говорила, белые иностранцы в Уганду едут все равно неохотно. За все время нашего путешествия мы видели лишь два отеля, открытые ими. Один открыли рядом с водопадами Сипи англичане, а другой - в городке Масинди, неподалеку от национального парка "Мёрчисон Фоллс" бабушка из Голландии. Как нам рассказал Ричард, она перебралась в Уганду еще десять лет назад, раскрутила свой бизнес и теперь принимает в отеле иностранных туристов, желающих посетить парк. Кстати, работают в ее отеле только угандийцы, но условия проживания, обстановка, питание, чистота, уют и прочее-прочее в нем действительно созданы на европейском уровне.
Но для того, чтобы вести свой бизнес в Уганде, нужно поистине любить эту страну. А это, увы, мало у кого получается - слишком она сложная, своенравная и необузданная, как, впрочем, и большинство других африканских стран.
Официальный языком в Уганде считается английский. Но большинство угандийцев говорит на нем просто с ужасающим акцентом - с таким, что я вообще практически ничего не понимала, а Антон, который по-английски обычно изъясняется легко и свободно, лишь улавливал смысл сказанного. Признаться, поначалу путешествия это нас жутко напрягало, но постепенно мы привыкли и стали понимать лучше. Кроме английского, есть в Уганде и свои коренные языки, наречия и диалекты. Всего их больше тридцати, а их основная часть принадлежит к группе языков банту, распространенных в Западной и Центральной Африке. Например, луганда, лусога, лутора. Еще некоторые угандийцы говорят на языке суахили. Но дети в школах учат только английский и иногда суахили. Местные же языки не учат вообще, ибо считается, что лучше знать единый для всех английский, чем кучу местных наречий, понять которые не могут даже жители соседних деревень. Такова политика образования.



Кстати, что касается образования, то еще не так давно бесплатно учиться в школах могло только не больше трех детей от одной семьи, за остальных же родители должны были доплачивать. Но так как денег, как правило, в больших семьях было мало, то обычно младшие дети не учились вовсе. Сейчас школы сделали бесплатными для всех желающих. Но, если в городах они есть чуть ли не в каждом квартале, то в деревнях, бывает, что детям приходится ходить до школ по 10-15 километров. Разумеется, учатся при таком раскладе по-прежнему далеко не все. А те, кто все-таки учатся, далеко не факт, что получают хорошее образование, так как все равно часто уроки пропускают.



В угандийских школах есть три ступени обучения. Начальная ступень длится один-два года и представляет собой что-то вроде подготовительной группы детского сада. Дальше идет школа первой ступени, в ней учатся три года, а затем школа второй ступени, где учатся шесть лет.
Школьный класс.



После окончания школы большинство выпускников устраивается на работу, но некоторые поступают в университеты. Кстати, с высшим образованием в Уганде дела обстоят очень даже неплохо. Например, университет в Кампале считается одним из лучших в Африке, и учиться сюда приезжают студенты даже из других стран.
Правда, иногда случается так, что некоторые ученики и ученицы закончить школы не успевают. Несмотря на то, что официально жениться и выходить замуж в Уганде разрешено только с 18 лет и в городах считается обычным делом, если мужчина женится после 25, то в деревнях семьи нередко создаются гораздо раньше. Так, молодые люди начинают считать себя здесь мужчинами в полном смысле этого слова уже в 15-16 лет. Девушки становятся взрослыми еще раньше. Ну, и соответственно начинают жить вместе, рожать и воспитывать детей они как раз с этого возраста.



Кстати, отношение к свадьбам у угандийцев примерно такое же, как и у нас: многие не женятся вообще и живут в гражданских браках, так как "штамп в паспорте" для них не главное, а свадьба - мероприятие очень затратное.
Из-за раннего начала семейной жизни или не из-за него, но рождаемость в Уганде очень высокая. По некоторым данным, по этому показателю страна занимает второе-третье место в мире, а на каждую угандийскую женщину приходится по 6,2 родов. То есть, каждая рожает примерно по шесть-семь детей. Но также тут есть немало семей, в которых растет по десять и больше детей, и такая ситуация для Уганды вполне нормальна. А вот семьи с одним-двумя детьми - здесь нонсенс, как и семьи, где детей нет вообще.



Тем не менее, это совершенно не значит, что все дети вырастают до взрослого возраста. Детская смертность, особенно в деревнях, где женщины рожают дома (то есть в соломенных или в глиняных хижинах, в которых нет вообще никаких удобств), а до ближайшего врача надо ехать по 30-40 километров, очень высокая. И в основном очень много детей умирает от малярии. Ею, как ни странно, в Уганде чаще всего болеют как раз они. И, как нам объяснили сами местные жители, это происходит, потому что взрослые чаще соблюдают правила безопасности, а детям их не объяснишь. Плюс к тому - опять-таки жуткая бедность. Например, первое средство для профилактики малярии - это элементарные москитные сетки. В бедных районах страны такая есть, в лучшем случае, одна на всю семью. А если учесть, что детей в семьях много, выводы напрашиваются сами. Впрочем, и в городах насчет малярии особо не напрягаются. Большинство, как правило, надеется на авось и считает, что их пронесет. Тем не менее, по наблюдениям того же Романа, каждый угандиец болеет малярией примерно один раз в два года. А по официальной статистике, хотя бы раз в жизни малярией переболевает 20 процентов детей и 20 процентов из заболевших умирают.
Медицина в Уганде бесплатная, но паршивая. Коррупция в этой отрасли развита не хило, и чтобы пациента, в том числе, и ребенка лечили нормально, врачу надо дать "на лапу" или отправляться в платную клинику, коих тут тоже не мало. Кроме того, медикаменты пациенты должны покупать тоже сами, ибо в государственных больницах есть только минимум всего необходимого, абсолютно недостаточный для выздоровления. Правда, по крайней мере, что касается малярии, купить медикаменты особой проблемы не составляет: в аптеках мы видели просто-таки огромное количество разных антималярийных средств причем по вполне уместным ценам. Так, к примеру, упаковка таблеток на курс лечения стоит всего 25 тысяч шиллингов (около 15 долларов). Лечение длится всего три дня, после чего человек выздоравливает. Есть и другие более дешевые варианты. Но даже таких средств у большинства деревенских жителей просто нет. Получается, как это не жутко звучит, но им проще и дешевле родить еще одного ребенка, чем вылечить от малярии уже заболевшего. Зато не так давно в школах для детей ввели общую профилактику от педикулеза: вне зависимости от их пола и возраста всех поголовно бреют наголо...



Но если малярия при желании хотя бы лечится, то еще в Уганде есть СПИД и ВИЧ, которыми по данным ВОЗ заражено около семи процентов населения, а по данным, распространяемым в угандийских СМИ, в стране проживает 40 процентов ВИЧ-инфецированных граждан. Учитывая, что две трети страны составляют жители деревень, которых вряд ли кто-то вообще обследовал, то истина, как водится, наверняка, где-то посередине. Но, как бы там ни было, получается, что Уганда стоит практически на одном из первых мест по количеству зараженных ВИЧ в мире. Я не могу сказать, что здесь плохо с пропагандой: например, мы сотни раз видели плакаты в аптеках и на улицах, призывающие к защищенному сексу и к профилактической сдачи анализа крови на ВИЧ. Не могу сказать, что есть какие-то проблемы с использованием тех же презервативов - они в аптеках имеются в свободной продаже. Нет здесь и тысяч наркоманов, колящихся одним шприцем. Но опять же, как сами угандийцы объясняют такой высокий процент зараженных ВИЧ, многие просто игнорируют профилактику, надеясь на то, что пронесет. К тому же во многих районах здесь до сих пор развито многоженство, и мужчины, и женщины не редко просто ходят "налево", и, по большому счету, часто бывает достаточно всего лишь одного ВИЧ-положительного жителя деревни, чтобы через несколько лет ВИЧ-положительными стали все...
Однако, средняя продолжительность жизни в городах составляет около 55-60 лет (в деревнях, конечно, значительно ниже).
Обеспеченные старики в Кампале.

Можно было бы предположить, что она практически сравнялась с нашей из-за того, что угандийцы ведут трезвый образ жизни? Отнюдь! Выпить они тоже очень любят. Правда, практически совсем не курят. Но тут уж вряд ли есть взаимосвязь.
--------------------------------------------------------------------------------
Мои другие рассказы из этого путешествия:
2011 год, январь:
Кампала. Жуть в центре Африки
Энтеббе. Привет, Африка!
Стамбул. Дервиши
Транспорт Стамбула
Стамбульские радости
Стамбул. Другие берега
Главными стамбульскими тропами
Фотообзор: Стамбул + Жемчужина Африки